СЛЕНГ

Разумеется, у битников был свой сленг — собственно, весь последующий сленг просто заимствовался у битников и так или иначе обогащался. В частности, именно битники от­ветственны за вездесущее ныне слово «cool»: вообще-то оно было джазовым словом, но распространение получило именно через битнические круги, как более мобильные и менее специфичные. Битники позаимствова­ли из джаза еще несколько понятий, таких как cat, то есть «чувак», dig, то есть «врубаться», и многие еще. Есть даже целый словарь бит­ников с заданиями тем, кто с ним ознакомил­ся, перевести на битнический язык общеупот­ребительные фразы, причем так, чтобы из предложения с пятнадцатью словами сделать предложение в четыре слова — примеры не приводятся в силу их полной непереводимо­сти.

Разумеется, поскольку изначально движе­ние родилось среди людей образованных, у него были свои общекультурные иконы: про­возглашая наличие так называемых «тайных героев», то есть неких мистических личнос­тей, стоящих за личностями вполне земными, такими как Паркер и Монк, одним из «геро­ев» они называли Артюра Рембо — пьяницу и гениального поэта, который бросил писать стихи в возрасте 21 года, уехал в Африку за­рабатывать деньги и вернулся оттуда только через двадцать лет, брюзгливо посмотрел на книги своих стихов и даже, по легенде, отка­зался признать их своими. Битники утвержда­ли, что Рембо «сгорел»: эта идеология была предтечей знаменитой кобейновской фразы «Лучше сгореть сразу, чем долго чадить» и прочих ей подобных фраз, предтечей знаме­нитого рок-н-ролльного live fast die young и многих еще романтических штампов, кото­рые всегда берутся у молодежи при наличии у нее более-менее образованных вождей.

ГЕРОИ

Вообще, об этих вождях надо помнить все­гда, потому что битники были уникальной группой в истории поп-культуры: движение возглавляли не малообразованные рокеры и совсем уж черт знает что, что возглавляет эти движения по сей день. Движение возглавля­ли университетские образованные и даже часто талантливые люди, не игравшие на му­зыкальных инструментах, а писавшие рома­ны, поэмы и эссе. И бог с ним, что книги Керуака без специальной нужды ныне читать не­возможно: когда-то они открыли целый сво­бодный мир огромному количеству людей. Выяснилось, что можно не сидеть, тупо уста­вившись на своего дедушку, который спит с винтовкой в кресле-качалке, а арендовать ма­шину и поехать куда глаза глядят — а потом бросить эту машину и идти куда глаза глядят, и все это без ахинеи про гуру-индейцев и не­обходимость расширения сознания. Хотя по­том пришло и это, битники увлеклись дзен-буддизмом, Берроуз стал лопать наркотики килограммами, появился ЛСД, потом пошла рок-культура, а потом пришел Том Уэйтс, ко­торый сказал, что проспал 60-е, потому что там было слишком много народу, а он не лю­бит толпу, а любит битников. И Патти Смит, которая в 1997 году выпустила пластинку «Peace and Noise», настоящую эпитафию битничеству, движению, смысл которого, в об­щем-то, трудно объяснить словами, но кото­рый отчетливо слышен в ее голосе: что-то там есть такое не рок-н-ролльное и не панковское, а гораздо более раннее, тем более, что и поет-то она песни о Берроузе, Гинзберге и прочих, кого у нас если и знают, то плохо, а иных и не знают вообще.

Запомнить надо троих: Берроуза, Керуака и Гинзберга. Остальные не так существенны. Разве что Буковски, но он всегда был немно­го в стороне.

Берроуз был самым старшим и самым эф­фектным. Родился он в Сент-Луисе в февра­ле 1914 года, закончил Гарвард и был одним из первых, кто открыто заговорил о пользе го­мосексуальных связей, что, впрочем, не по­мешало ему подстрелить в 1951 году свою же­ну Джоан, когда он пытался изобразить с ней сцену из истории про Вильгельма Тепля, а именно ту, когда Телль сбивает стрелой ябло­ко с головы своего сына. В роли лука, понят­но, выступал пистолет. Далее он долго скитал­ся по Южной Америке, экспериментируя с разными наркотическими веществами. Более всего он известен своей непереводимой на другие языки книгой «Голый завтрак» и изо­бретением коллажной техники письма, кото­рой потом пользовались все богемные пер­сонажи, включая Дэвида Боуи. Под коней жиз­ни он подружился с Уэйтсом, снялся в филь­ме «Аптечный ковбой» у Гаса ван Сэнта и умер— при всей своей беспорядочной жизни — в том самом 1997 году, когда П лги Смит записала «Peace And Noise» — записала, приурочив к его смерти.

Аллен Гинзберг, один из самых популярных современных поэтов, родился на двена­дцать лет позже Берроуза и это именно он учился в Колумбийском университете, отку­да выпустился в 1948 году. У него была бога­тая биография рабочего: он мыл тарелки, во­дил грузовики, был ночным портье и даже плавал в качестве матроса на грузовых судах. С его «Сутры подсолнуха», как считается, и началась битническая идеология: с его поэмы «Вой» началось открытое преследование го­мосексуалистов, потому что поэма была пол­на по тем временам непристойностей, а Гинзберг открыто жил со своим любовником; вы­ход «Воя» привел к аресту еще одного битни­ка, владельца книжного магазина Лоренса Ферлингетти. Как и все в то время, Гинзберг находился под влиянием Уильяма Блейка и множество своих сочинений написал, исполь­зуя его формы. Прожив чуть менее бурную, нежели Берроуз, жизнь, Гинзберг умер в том же 1997 году, так что пластинка Патти Смит « Peace And Noise» — и о нем тоже: по сути, она о том, что битничество как факт умерло в этом самом 1997 году.

Раньше всех не стало Джека Керуака, кото­рый умер в 1969 году в возрасте сорока семи лет: не менее колоритный, нежели его това­рищи, он тоже окончил Колумбийский университет и даже служил некоторое время на флоте, откуда его комиссовали с классичес­ким подозрением на шизофрению. С тех пор он вел жизнь бродяги и книги свои сочинял на дороге —он писал их спонтанно, главная его вещь, огромный роман «На дороге», была сочинена им за три недели и полностью соот­ветствовала битнической идеологии: идеоло­гии безграничной свободы и пренебрежения социальными условностями. Книгу свою, как уже было сказано, он хотел издать рулоном, чтобы читатели чувствовали движение, когда отворачивали бы очередной ее кусок. Читать его прозу трудно: переведенная, она выгля­дит натуральным сочинением школьника, в оригинале немногим лучше, но дело, как вы понимаете, было не в стиле, а в содержании, в этой огромной куче необработанных впечатлений, вываленных на голову читате­ля бесформенными кусками — то есть так, как впечатления валятся на него в жизни, не заботясь о том, чтобы как-то отсортироваться для удобства восприятия.

НАСЛЕДСТВО

Именно во впечатлениях, возведенных в ранг правил, и остается главная заслуга бит­ников в истории поп-культуры, да и не только поп, а и культуры просто, потому что без них многое из литературных и художествен­ных открытий прошлого века будет совершен­но непонятным. Гинзберга переводил Брод­ский, а это что-нибудь да значит: Бродский, ко­нечно, переводил даже Джона Леннона, но Гинзберга он переводил как серьезного по­эта, а не как автора песни про желтую подвод­ную лодку. Битники заложили основы совре­менного уличного языка: без них было бы трудно выразить массу нюансов уличной жиз­ни, да и хиппи, например, обязаны именно битникам своим именем — битническая фи­лософия называлась емким словом hip. Если ты был битником, ты должен был думать hip, поступать hip, видеть мир hip. Человек, носящий hip-философию, получал имя hipster. До hippie было рукой подать, а уж как у нас пе­реводили это слово, как выводили его из сло­ва «бедро», потому что, дескать, волосы по бедро росли у хиппи, или как говорили, что это— искаженное произношение слова happy, то есть счастливый, мы поговорим в другой раз. Когда дойдет дело. А оно непре­менно дойдет, не сомневайтесь. Ибо ис­тория — такая штука: раз начав разматывать ее клубок, вытягиваешь оттуда все новые и но­вые нити.

Говорят, что история ничему не учит. Это верно. Она и не должна учить. Алфавит ведь тоже не должен никого учить. Его просто не нужно забывать. С историей — та же штука. Ес­ли ее не забывать — она может здорово по­мочь. Потому что однажды ты поймешь, что в той безвыходной ситуации, в которой ты сейчас находишься, до тебя уже побывало не­сметное количество людей. И все они нашли выход. Значит, и ты найдешь. Главное — be hip, stay cool.

PLAY № 9 (21), СЕНТЯБРЬ 2002.

По сведениям сайта: www.ramones.ru