Для ушей обычного человека, не особенно искушенного в языкознании, словосочетание «югославский язык» вполне нормально. Но попробуйте невзначай обронить его при лингвисте, вы сразу же увидите на его лице гримасу, которая зачастую возникает у музыканта, уловившего фальшивую ноту. И это понятно. В языкознании не существует такого явления, как «югославский язык». И все-таки, как же так? До 90-х годов была социалистическая республика Югославия, а стало быть, и государственный язык тоже был. И его абсолютно справедливо назвать югославским, хотя бы из соображений элементарной логики и норм русского языка, поскольку «югославский» - означает «относящийся к югославам / Югославии».

Так что же все-таки такое – «югославский язык»?

Пока на Политической карте мира существовало такое государство, как Югославия, был, соответственно, и государственный язык, который назывался сербскохорватским. Таким образом, «югославский язык» - это язык сербскохорватский. Справедливости ради следует отметить, что «югославским» на все сто процентов его считать нельзя. Большая часть страны на нем говорила, а вот Словения и Македония – нет. Но поскольку другого, абсолютно югославского, языка не было, то будем считать, югославским языком сербскохорватский.

В принципе, сербы и хорваты начали говорить на одном языке еще с VI века, то есть с того времени, когда их предки оказались на Балканском полуострове. При этом сербы были убеждены, что говорят на сербском, а хорваты считали своим языком хорватский. По большому счету, эти языки отличаются друг от друга почти так же, как Московский диалект от диалекта поморов. И москвичи, и архангелогородцы прекрасно поймут друг друга, если жители Архангельска при этом не будут использовать местную лексику.

Таким образом, несмотря на то, что язык был вроде и общим, в виде зафиксированного юридически – в результате подписания “Венской литературной конвенции” - он появился лишь 1850 году.

Это было продиктовано политической необходимостью: Австро-Венгерская империя рассталась с южнославянскими государствами, и для пресечения поползновений к возврату была необходима некая социальная общность. Язык для такой роли в подобных ситуациях подходит лучше всего. Но официально зафиксированного названия этот новый язык тогда не получил. Его называли и хорватско-сербским, и сербско-хорватским.

Лишь в 1918 году он был официально обозначен как «сербскохорватский». Вся эта канитель с названием языка, начавшаяся в 1850, была обусловлена тем, что любой язык напрямую связывается с национальным самосознанием, а сербы и хорваты всегда очень щепетильно относились к этому вопросу, в том числе и из-за своей различной религиозной принадлежности.

Появление официального названия привело к обострению отношений между сербами и хорватами, поскольку сербская составляющая в названии оказалась в начале, что было расценено хорватами как ущемление своих национальных интересов и независимости. Устранение дефиса, примененное для того, чтобы визуально закрепить общность языка, еще больше подлило масла в огонь.

Во вторую мировую войну, которая одновременно оказалась для хорватов и сербов гражданской, о названии «сербскохорватский язык» никто, естественно не вспоминал. Более того, в 1943 Антифашистским советом Югославии было признано равенство четырех языков - македонского, хорватского, словенского и сербского. При принятии югославской конституции в 1946 последовательно использовались все четыре языка; текст этих языков применялся на денежных купюрах.

Такое положение дел просуществовало до 1957 года. Точно так же, как и в 1918, было подписано соглашение о создании общей сербскохорватской орфографии и словаря.

Занимателен тот факт, что в обоих случаях инициатором соглашения выступали не столько политики, сколько интеллектуалы - лингвисты и писатели, с той лишь разницей, что в 1918 их было восемь, а в 1957 уже двадцать пять.

Через десять лет хорваты выступили с Декларацией, смысл которой сводился к тому, что за все эти годы хорватами новый язык так и не был признан, и что необходимо выделение хорватского литературного языка с признанием его равноправия. Несмотря на сопротивление правительства в Белграде, это событие навсегда остановило процесс языкового объединения.

Так что 16 марта 1967 года – дата подписания Декларации – может по праву считаться началом официального конца сербскохорватского языка. И далее, до самого распада Югославии, сербскохорватским этот язык называли лишь в Сербии, в Хорватии язык общения официально обозначался как «хорватский или сербский».

Свое формальное существование сербскохорватский язык прекратил вместе с существованием Югославии как государства, распавшись на целый ряд близкородственных языков. Но прекращение существования сербскохорватского как формального языка, совершенно не означает, что он исчез вообще. Этот язык, как бы его ни называли, принадлежит к южнославянской группе языков и сейчас на нем говорит большая часть населения Югославии.

При этом, если говорить о кардинальных различиях между «хорватским» и «сербским» языками, то оно заключается только в том, что в хорватском используется латиница, а в сербском - кириллица, а на общее строение языковых форм это абсолютно не оказывает никакого влияния. Вот и получается, что с исчезновением Югославии как государства, «югославский» язык, по большому счету, живет до сих пор, несмотря на то, что его официального обозначения больше не существует.