Открытое природно-историческое пространство уподобляется жизненному пути человека и человечества: через “голую, абсолютно голую разбитую землю, ливень и молнии”. В эту землю что-то когда-то было посажено, но “не выросло пока что ничего”.
Встреча с природой и историей, с жизнесмертью испытывает все силы человека. В этом испытании обнажается естество, которого он, человек цивилизации XX века, стесняется (”я стеснялась тогда всяких проявлений естества и больше всего своих босых ног”).
В конце рассказа героев ждет “теплый дом”, где сидят за столом друзья (”пиршественный” образ, характерный для всего творчества Петрушевской). Тепло еды и питья, тепло дома и друзей “греет душу после долгого и трудного пути”. Автор-героиня сознает, что “завтра и даже сегодня меня оторвут от тепла и света и швырнут опять одну идти по глинистому полю под дождем”.
Герои и героини Петрушевской постоянно стремятся войти в дом, в квартиру, закрепиться в ней, выжить, “получить прописку”. Дом, квартира, комната для них - синоним спасения, выживания. Их жизнь протекает на пороге. Квартира становится своего рода священным местом. В пьесе “Сырая нога, или Встреча друзей” в “своем кругу” (постоянный “хронотоп” Петрушевской) вдруг, в разгар пирушки друзей, появляется некто со стороны - человек, которому негде ночевать (”из Воркуты, проездом в Дрезну”), мечтающий остановиться в этой квартире. Конфликт проистекает именно из этого желания - героя сначала агрессивно выкидывают на лестницу, потом, так же неожиданно, оставляют и даже приглашают выпить, обнаруживая общих знакомых (принимая в “свой круг”).
В пьесе “Три девушки в голубом” подспудный конфликт разворачивается из-за старой полуразрушенной дачи, на проживание в которой претендуют три сестры, первоначально не признающие своего далекого родства. Особой сюжетной значительностью в пьесе наделяется дачная уборная - “скворечник”, построенный жаждущим близости кавалером.
Пространство пустой комнаты (”два стула, подобранных на свалке, садовая скамейка, ящик из-под конфет”) организует “духовную” жизнь трех героев пьесы “Чинзано”.
“День рождения Смирновой” происходит в комнате “за столом”.
Пьеса “Квартира Коломбины” открывается репликами (тоже - “за столом”):
“Коломбина. Вы извините, что у нас не убрано.
Пьеро. Что вы, что вы. Мы люди искусства…
Коломбина. Кровать как шарикова нора…”
Дом защищает от агрессивности открытого пространства, чреватого болезнью, заразой и смертью, пространства, покушающегося на человеческую жизнь и свободу. Персонажи, населяющие дом (квартиры) и сталкивающиеся на лестнице, проходят свой путь жизнесмерти.
В рассказе “Свой круг” слепнущая от болезни почек героиня (только она сама знает, что скоро умрет) жестоко избивает после пирушки-застолья (где перемешались все пары, и ее бывший муж женат на бывшей жене одного из сотрапезников) своего маленького сына, как бы выталкивая его, спасая для жизни, ибо, потрясенный ее жестокостью, отец заберет сына к себе. Пирушка (тайная вечеря) происходит во время Пасхи. Героиня готовит пиршественный стол с особой тщательностью, а также навещает в этот день - вместе с сыном - могилу своей матери. Через весь рассказ проходит образ смерти, чреватой жизнью: “Алеша, я думаю, приедет ко мне в первый день пасхи, я с ним так мысленно договорилась, показала ему дорожку и день, я думаю, он догадается, он очень сообразительный мальчик, и там, среди крашеных яиц, среди пластмассовых венков и помятой, пьяной и доброй толпы, он меня простит, что я не дала ему попрощаться, а ударила его по лицу вместо благословения”. Пощечина вместо благословения - карнавальный жест в гротескном мире рассказа, где за пасхальным столом усаживаются и верный друг, и предатель, и блудница.
Слова-оценки “совесть мира” и “проститутка она профессиональная” в рассказе “Такая девочка” относятся к одной и той же героине, сказаны в одной и той же фразе. “Идейное” за счет гротескного соседства с материально-телесным низом осмеивается, а естественно-человеческое - освящается.
В рассказе “Темная судьба” тридцатилетняя “старая дева” приводит к себе на ночь знакомого мужчину, дабы расстаться с опостылевшей невинностью. Петрушевская подчеркивает в мужском персонаже невероятное обжорство (”непреходящая жажда еды”), огромный живот (”живот не пускал”), “звериность” поведения (”съел, облизал щепоть языком, как собака”), инфантилизм (”толстый ребенок”). Героиня испытывает к “нему” двуединое отношение, “слезы счастья” и “позор” сосуществуют: “суженый был прозрачен - глуп, не тонок, а ее впереди ждала судьба, а в глазах стояли слезы счастья”.
Пожилая Паня (”Бедное сердце Пани”) больна сама, инвалид - ее муж, трое детей на руках; действие рассказа происходит в женской больнице, в отделении патологии. Все сословные - и интеллектуально-культурные - перегородки в этом мире “брюхатых, стонущих баб” порушены, не существует никакой иерархии, все - равны. Паня, которая может при своем больном сердце умереть родами и оставить своих троих детей сиротами, хочет одного - сделать аборт, однако врач, по всей видимости, все-таки вынимает из ее старого, больного чрева плод: недоношенного ребенка, девочку с прелестным лицом величиной с яблоко. Таков у Петрушевской “мир наизнанку” - болезнь и смерть (”убийцей” называют Паню), порождающие жизнь.